1)))))))))))))))))))))))))
– Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал… уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей.
Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленьких комнатёнок московской Станции и внимательно слушал Мартина.
– И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжал Мартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…
Мартин перевёл дыхание. Ключники любили паузы, но дело было даже не в этом – Мартин ещё не знал, как закончит свой рассказ.
– Он ушёл? – спросил ключник, и Мартин понял, как надо ответить.
– Нет. Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Не сразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.
– Это очень старая история, – задумчиво сказал ключник. – Старая и печальная. Но ты развеял мою грусть, путник. Входи во Врата и начинай свой путь.
2)))))))))
Мартин закрыл глаза. Он не знал, о чём сейчас будет говорить. Лучшими историями всегда были те, которые он сам не знал до конца. Мартин понимал лишь одно – сейчас он станет говорить о…
– Рождаясь, человек несёт в себе мир, – сказал Мартин. – Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А все, что вокруг, – лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело, воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют на сетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород – все обретает реальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничего не отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и потом, плачем и соплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живое хнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный.
Ключник молчал, посасывал трубочку. Мартин перевёл дыхание.
– И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинает отдавать все больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слез, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя.
Ключник отложил трубку. Мартин ждал.
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
– Можно считать, что каждый – Вселенная, – сказал ему в спину ключник. – Можно считать, что каждый – лишь буква в краткой истории Вселенной. Это не слишком многое меняет, Мартин. Становимся ли мы после смерти мирозданием, или всего лишь буквой на обелиске – что это значит для мёртвого?
Мартин обернулся. Быстро, как только мог. Ключника в кресле уже не было, лишь слабо дымилась забытая трубка.
3)))))))))))))))
– Моя история – о любопытстве, – сказал наконец Мартин. – Странное это свойство, не находишь?
Конечно же, ключник не ответил. Конечно же, Мартин задал риторический вопрос.
– Из любопытства люди совершают странные и опасные, вещи. Пандора открыла доверенный ей ларец, жена Синей Бороды вошла в запретную комнату, учёные расщепили атом. Куда ни посмотришь – сплошные беды из-за этого любопытства. И если в древности опасность грозила лишь самим любопытным, то последнюю сотню лет – всему человечеству. Один любопытный учёный становится опаснее целой армии. Мне даже казалось, что природа опомнилась и дала задний ход… люди стали все меньше и меньше любопытничать. Их перестала интересовать наука. Люди полюбили все обыденное и привычное. Телесериалы, где всё известно наперёд. Книги, где все понятно заранее. Пищу, которая не интересна ни вкусом, ни цветом, ни запахом. Новости, где не говорят ничего неожиданного. Будто опущен стоп-кран – хватит любопытничать, хватит искать, хватит думать! Остановись – или погибни!
Ключник задумчиво смотрел на Мартина.
– Мы живём с предсказуемыми женщинами, наши друзья рассказывают нам бородатые анекдоты, наш Бог скован догмами. И нам это нравится. Но, знаешь, ключник, недавно я видел девушку, которую погубило любопытство… и подумал… – Мартин посмотрел ключнику в глаза, – а все ли разучились удивляться? Может быть, это я опустил стоп-кран? Для самого себя? Может быть, это я остановился? И убеждаю себя, что остановился весь мир? Вы почти отучили нас любопытствовать, ключники. Какой смысл чему-то учиться, что-то открывать – если завтра вы подарите готовенькое? Какой смысл тянуться к звёздам, если там нет ничего нового? Я подумал об этом, и мне не понравился ответ. И я решил – да здравствует любопытство! Многие знания – великолепно! Многие печали – соразмерная плата!
Ключник молчал – и Мартин чутьём понял, что история не принята. Поэтому он перегнулся через стол, ближе к ключнику, и продолжил:
– А знаешь, что тут самое важное, ключник? Любопытства нет вообще! Нет такого качества и свойства у разумных. Мы называем любопытством интуицию, попытку сделать выводы из недостаточных данных. Нам все хочется формализовать, объяснить логически, и если объяснений нет – мы говорим «любопытно», будто выдаём себе индульгенцию на поступки странные, ненужные, опасные. «Любопытство» – лишь удобное объяснение. Ничего более!
– Здесь грустно и одиноко… – начал ключник.
– Я не закончил историю, – сказал Мартин. – Я даже её не начал. Это было вступлением.
Первый раз в жизни Мартину показалось, что в глазах ключника появилось раздражение.
– Тогда рассказывай.
– Жила-была во Вселенной раса, которую все остальные разумные звали ключниками, – начал Мартин. Его вдруг охватила ярость, направленная не на ключника и даже не на себя, оказавшегося вдруг неспособным оплатить дорогу. Чистая, ни к кому конкретно не обращённая ярость. – Было у этой расы хобби – летать по галактике на могучих чёрных звездолётах и на каждой попавшейся планете строить Станции гиперпространственной связи. И всего-то плата за пользование этими Станциями – любопытная история. Никак иначе не получалось у ключников себя развлечь. А на планете Земля жил-был мальчик, которого звали Мартин Дугин. И, как у каждого умного мальчика, была у него мечта – раскрыть все тайны галактики. Не больше и не меньше, так уж у людей заведено. И вот встретились однажды мудрые ключники и любопытный мальчик. Ключники, как водится, скучали. Мальчик, как положено, считал себя умнее всех во Вселенной. И он подумал: а любопытство ли движет ключниками? Ведь мы уже договорились, что никакого любопытства не бывает. Неужели ключники и впрямь надеются услышать что-то новое и важное? Значит, не в историях дело. Не в историях, а в людях, которые их рассказывают! Видно, есть в галактике какие-то тайны, важные и страшные, но недоступные ключникам. И те, кого ключники пропускают в иные миры, должны эти тайны раскрыть. И те, кого ключники не выпускают обратно, оказались близки к разгадке тайн. И вся их оставшаяся жизнь пройдёт теперь там, где они могут принести ключникам пользу!
Ключник закашлялся. Он кашлял достаточно долго, чтобы Мартин понял: мохнатое чешуйчатое существо закатывается от хохота, давится, пытается остановиться – и не может.
– Ты… ты развеял… мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
Мартин встал с кресла и пробормотал:
– Сработало. Вот и замечательно…
Ключник перестал смеяться. В чёрных глазах уже не было и тени раздражения.
– Десятки рас, сотни планет, тысячи гипотез. Говорят, что мы воруем души. Говорят, что мы используем путников как пищу. Говорят, что мы просто издеваемся. Но твоя версия свежа, благодарю. Ты развеял мою печаль.
– Имеют ли наши истории смысл для вас, не имеют ли смысла – вы никогда не говорите. И никогда не скажете, – пробормотал Мартин.
– Тебя снедает любопытство? – спросил ключник. – Но ведь любопытства вообще нет, ты так уверенно это рассказывал.
– Нет пустого любопытства, – отрезал Мартин. – Нет любопытства бесцельного. Если нам интересны ваши мотивы – значит, мы чувствуем фальшь. Недоговорённость. Опасность. Упущенную выгоду.
Ключник смолчал, и это дало Мартину ощущение лёгкого торжества. Но когда Мартин уже закрывал дверь, ключник снова зашёлся в приступе смеха, и это смазало все удовольствие от победы.
4))))))))))
– Очень интересно смотреть в чужие окна, – сказал Мартин. Ключник завозился, устраиваясь поудобнее. Налил себе новый стакан сока, бросил пару кубиков льда из термоса.
– Не заглядывать, – продолжил Мартин, – а именно смотреть. Люди привыкли считать, что их дом – их крепость. Люди не любят бесцеремонных гостей. Может быть, потому мы и вас недолюбливаем – явились без спросу, не позаботились спросить разрешение на то, что мы охотно бы разрешили… Но у каждой крепости есть свой флаг. И пусть наши флаги – лишь занавески в наших окнах. Все равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть всё что угодно. Кружевная тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Ёлочка, нарисованная на стекле зубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, – тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города… в России нас слишком долго отучали иметь своё знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мне нравится приветствовать чужие флаги.
Он замолчал, переводя дыхание. И продолжил, глядя на ключника:
– Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлю на подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю её на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу или бьются над упрямой теоремой, занимаются любовью или сидят над постелью больного ребёнка. Пусть подумают что угодно. Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени.
Мартин замолчал, налил себе сок.
Ключник пошевелился в кресле, сонно пробормотал:
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
Мартин, вовсе не собиравшийся заканчивать историю так быстро, поперхнулся соком. Но постарался смущение скрыть, кивнул и сказал:
– Спасибо, ключник. Мне кажется, что меня ждёт долгий путь. Я не уверен, что он закончится на планете аранков.
– Флаги… замки… крепостные стены и глубокие рвы… – пробормотал ключник. – Вовсе не страшно, что флага ещё нет. Важнее, что ты его ищешь.
Мартин подождал немного, но ключник молчал. Он кивнул и направился к двери.
5)))))))))
– Жил-был человек…
– Мне всегда нравилось это начало, – одобрил его ключник и пододвинул ближе к Мартину чистый бокал и бутылку вина.
Мартин плеснул себе в бокал и повторил:
– Жил-был человек, а потом, как водится, умер. После этого оглядел себя и очень удивился. Тело лежало на кровати и потихоньку начинало разлагаться, а у него осталась только душа. Голенькая, насквозь прозрачная, так что сразу было видно что к чему. Человек расстроился – без тела стало как-то неприятно и неуютно. Все мысли, которые он думал, плавали в его душе, будто разноцветные рыбки. Все его воспоминания лежали на дне души – бери и рассматривай. Были среди этих воспоминаний красивые и хорошие, такие, что приятно взять в руки. Но были и такие, что человеку самому становилось страшно и противно. Он попытался вытрясти из души некрасивые воспоминания, но это никак не получалось. Тогда он постарался положить наверх те, что посимпатичнее, – как он первый раз в жизни влюбился, как он ухаживал за старой больной тётушкой, как плакал, когда у него умерла собачка, как радовался рассвету, который ему довелось увидеть в горах после долгой и страшной снежной бури.
И пошёл назначенной ему дорогой.
Бог мимолётно посмотрел на человека и ничего не сказал. Человек решил, что Бог второпях не заметил других воспоминаний: как он изменил своей любимой, как он радовался, когда тётушка умерла и ему досталась квартира, как спьяну пинал ластящуюся к нему собачку, как грыз в тёмной холодной палатке припрятанный шоколад, пока его голодные друзья спали, и многое, многое другое, о чём ему вовсе не хотелось вспоминать. Человек обрадовался и отправился в рай – поскольку Бог не закрыл перед ним двери.
Прошло какое-то время, трудно даже сказать какое, потому что там, куда попал человек, время шло совсем иначе, чем на Земле. И человек вернулся назад, к Богу. «Почему ты вернулся? – спросил Бог. – Ведь Я не закрывал перед тобой врата рая». «Господь, – сказал человек, – мне плохо в Твоём раю. Я боюсь сделать шаг – слишком мало хорошего в моей душе, и оно не может прикрыть дурное. Я боюсь, что всем видно, насколько я плох». «Чего же ты хочешь?» – спросил Бог, поскольку Он был творцом времени и имел его в достатке, чтобы ответить каждому. «Ты всемогущ и милосерден, – сказал человек. – Ты видел мою душу насквозь, но не остановил меня, когда я пытался скрыть свои грехи. Сжалься же надо мной, убери из моей души все плохое, что там есть!» «Я ждал совсем другой просьбы, – ответил Бог. – Но я сделаю так, как просишь ты».
И Бог взял из души человека все то, чего тот стыдился. Он вынул память о предательствах и изменах, трусости и подлости, лжи и клевете, алчности и лености. Но, забыв о ненависти, человек забыл и о любви, забыв о своих падениях – забыл о взлётах. Душа стояла перед Богом и была пуста – более пуста, чем в миг, когда человек появился на свет…
Мартин отпил вина.
Ключник пожал плечами и сказал:
– Здесь грустно и одиноко. Я слышал много таких историй, путник.
– Я не закончил, – ответил Мартин. – Душа стояла перед Богом и была пуста – более пуста, чем в миг, когда человек появился на свет. Но Бог был милосерден и вложил в душу обратно все, что её наполняло. И тогда человек снова спросил: «Что же мне делать, Господь? Если добро и зло были так слиты во мне, то куда же мне идти? Неужели – в ад?» «Возвращайся в рай, – ответил Творец, – ибо Я не создал ничего, кроме рая. Ад ты сам носишь с собой».
Мартин посмотрел на ключника.
Ключник помедлил, крутя бокал в руках. Потом сказал:
– Здесь грустно и одиноко.
– Я не закончил, – повторил Мартин. – «Возвращайся в рай, – ответил Творец, – ибо Я не создал ничего, кроме рая. Ад ты сам носишь с собой». И человек вернулся в рай, но прошло время, и снова предстал перед Богом. «Творец! – сказал человек.
– Мне плохо в Твоём раю. Ты всемогущ и милосерден. Сжалься же надо мной, прости мои грехи». «Я ждал совсем другой просьбы, – ответил Бог. – Но я сделаю так, как просишь ты».
И Бог простил человеку все, что тот совершил. И человек ушёл в рай. Но прошло время, и он снова вернулся к Богу. «Чего же ты хочешь теперь?» – спросил Бог. «Творец! – сказал человек. – Мне плохо в Твоём раю. Ты всемогущ и милосерден, Ты простил меня. Но я сам не могу себя простить. Помоги мне!» «Я ждал этой просьбы, – ответил Бог. – Но это тот камень, который Я не смогу поднять».
– Мне было бы интересно узнать, что случилось дальше, – заметил ключник.
– Мне тоже, – согласился Мартин. – Но это тот камень, который не поднять мне.
Ключник кивнул:
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
– Спасибо. – Мартин допил вино и поднялся.
– Знакомство с жизненной философией аранков произвело на тебя определённое впечатление. – Ключник едва заметно улыбнулся.
Мартин пожал плечами:
– Да, конечно. Но я рад, что у них есть душа.
– А ты не хочешь для разнообразия рассмотреть ту версию, что души нет и у вас? – поинтересовался ключник.
Мартин покачал головой:
– Нет. Это очень унылая версия.
Ключник улыбнулся:
– Твоя вера содержит предание о допотопных временах, когда Сыны Божьи сходили с неба и брали в жёны человеческих женщин, рожавших от них. Оно смутило многих богословов, поскольку Сынами Божьими назывались лишь ангелы, но принято считать, что ангелы не имеют пола. И всё же любопытен вопрос, имело бы душу потомство людей и ангелов.
– Мне было бы интересно услышать твою версию, – осторожно сказал Мартин.
Ключник лишь улыбнулся.
– Кто-нибудь когда-нибудь услышит от вас хоть один ответ на вопрос? – воскликнул Мартин.
Ключник заулыбался ещё шире.
– Я хочу рассказать о человеке и его мечте, – сказал Мартин. – Это был обыкновенный человек, живущий на планете Земля. И мечта у него была обыкновенная, простая, другой бы и за мечту её не посчитал… уютный домик, маленькая машина, любимая жена и славные детишки. Человек умел не только мечтать, но и работать. Он построил свой дом, и дом даже получился не слишком маленьким. Встретил девушку, которую полюбил, и она полюбила его. Человек купил машину – чтобы можно было ездить в путешествия и быстрее возвращаться домой. Он даже купил ещё одну машину – для жены, чтобы та не слишком скучала без него. У них родились дети: не один, не двое, а четверо прекрасных, умных детей, которые любили родителей.
Ключник слушал. Сидел на диванчике в одной из маленьких комнатёнок московской Станции и внимательно слушал Мартина.
– И вот, когда мечта человека исполнилась, – продолжал Мартин, – ему вдруг стало одиноко. Его любила жена, его обожали дети, в доме было уютно, и все дороги мира были открыты перед ним. Но чего-то не хватало. И однажды, тёмной осенней ночью, когда холодный ветер срывал последние листья с деревьев, человек вышел на балкон своего дома и посмотрел окрест. Он искал свою мечту, без которой стало так тяжело жить. Но мечта о доме превратилась в кирпичные стены и перестала быть мечтой. Все дороги лежали перед ним, и машина стала лишь сваренными вместе кусками крашеного железа. Даже женщина, спавшая в его постели, была обычной женщиной, а не мечтой о любви. Даже дети, которых он любил, стали обычными детьми, а не мечтой о детях. И человек подумал, что было бы очень хорошо выйти из своего прекрасного дома, пнуть в крыло роскошную машину, помахать рукой жене, поцеловать детей и уйти навсегда…
Мартин перевёл дыхание. Ключники любили паузы, но дело было даже не в этом – Мартин ещё не знал, как закончит свой рассказ.
– Он ушёл? – спросил ключник, и Мартин понял, как надо ответить.
– Нет. Он спустился в спальню, лёг рядом с женой и уснул. Не сразу, но всё-таки уснул. И старался больше не выходить из дома, когда осенний ветер играет с опавшей листвой. Человек постиг то, что некоторые узнают в детстве, но многие не понимают и в старости. Он осознал, что нельзя мечтать о достижимом. С тех пор он старался придумать себе новую мечту, настоящую. Конечно же, это не вышло. Но зато он жил мечтой о настоящей мечте.
– Это очень старая история, – задумчиво сказал ключник. – Старая и печальная. Но ты развеял мою грусть, путник. Входи во Врата и начинай свой путь.
2)))))))))
Мартин закрыл глаза. Он не знал, о чём сейчас будет говорить. Лучшими историями всегда были те, которые он сам не знал до конца. Мартин понимал лишь одно – сейчас он станет говорить о…
– Рождаясь, человек несёт в себе мир, – сказал Мартин. – Весь мир, всю Вселенную. Он сам и является мирозданием. А все, что вокруг, – лишь кирпичики, из которых сложится явь. Материнское молоко, питающее тело, воздух, колеблющий барабанные перепонки, смутные картины, что рисуют на сетчатке глаз фотоны, проникающий в кровь живительный кислород – все обретает реальность, только становясь частью человека. Но человек не может брать, ничего не отдавая взамен. Фекалиями и слезами, углекислым газом и потом, плачем и соплями человек отмечает свои первые шаги в несуществующей Вселенной. Живое хнычущее мироздание ползёт сквозь иллюзорный мир, превращая его в мир реальный.
Ключник молчал, посасывал трубочку. Мартин перевёл дыхание.
– И человек творит свою Вселенную. Творит из самого себя, потому что больше в мире нет ничего реального. Человек растёт – и начинает отдавать все больше и больше. Его Вселенная растёт из произнесённых слов и пожатых рук, царапин на коленках и искр из глаз, смеха и слез, построенного и разрушенного. Человек отдаёт своё семя и человек рождает детей, человек сочиняет музыку и приручает животных. Декорации вокруг становятся всё плотнее и всё красочнее, но так и не обретают реальность. Пока человек не создаст Вселенную до конца – отдавая ей последнее тепло тела и последнюю кровь сердца. Ведь мир должен быть сотворён, а человеку не из чего творить миры. Не из чего, кроме себя.
Ключник отложил трубку. Мартин ждал.
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
– Можно считать, что каждый – Вселенная, – сказал ему в спину ключник. – Можно считать, что каждый – лишь буква в краткой истории Вселенной. Это не слишком многое меняет, Мартин. Становимся ли мы после смерти мирозданием, или всего лишь буквой на обелиске – что это значит для мёртвого?
Мартин обернулся. Быстро, как только мог. Ключника в кресле уже не было, лишь слабо дымилась забытая трубка.
3)))))))))))))))
– Моя история – о любопытстве, – сказал наконец Мартин. – Странное это свойство, не находишь?
Конечно же, ключник не ответил. Конечно же, Мартин задал риторический вопрос.
– Из любопытства люди совершают странные и опасные, вещи. Пандора открыла доверенный ей ларец, жена Синей Бороды вошла в запретную комнату, учёные расщепили атом. Куда ни посмотришь – сплошные беды из-за этого любопытства. И если в древности опасность грозила лишь самим любопытным, то последнюю сотню лет – всему человечеству. Один любопытный учёный становится опаснее целой армии. Мне даже казалось, что природа опомнилась и дала задний ход… люди стали все меньше и меньше любопытничать. Их перестала интересовать наука. Люди полюбили все обыденное и привычное. Телесериалы, где всё известно наперёд. Книги, где все понятно заранее. Пищу, которая не интересна ни вкусом, ни цветом, ни запахом. Новости, где не говорят ничего неожиданного. Будто опущен стоп-кран – хватит любопытничать, хватит искать, хватит думать! Остановись – или погибни!
Ключник задумчиво смотрел на Мартина.
– Мы живём с предсказуемыми женщинами, наши друзья рассказывают нам бородатые анекдоты, наш Бог скован догмами. И нам это нравится. Но, знаешь, ключник, недавно я видел девушку, которую погубило любопытство… и подумал… – Мартин посмотрел ключнику в глаза, – а все ли разучились удивляться? Может быть, это я опустил стоп-кран? Для самого себя? Может быть, это я остановился? И убеждаю себя, что остановился весь мир? Вы почти отучили нас любопытствовать, ключники. Какой смысл чему-то учиться, что-то открывать – если завтра вы подарите готовенькое? Какой смысл тянуться к звёздам, если там нет ничего нового? Я подумал об этом, и мне не понравился ответ. И я решил – да здравствует любопытство! Многие знания – великолепно! Многие печали – соразмерная плата!
Ключник молчал – и Мартин чутьём понял, что история не принята. Поэтому он перегнулся через стол, ближе к ключнику, и продолжил:
– А знаешь, что тут самое важное, ключник? Любопытства нет вообще! Нет такого качества и свойства у разумных. Мы называем любопытством интуицию, попытку сделать выводы из недостаточных данных. Нам все хочется формализовать, объяснить логически, и если объяснений нет – мы говорим «любопытно», будто выдаём себе индульгенцию на поступки странные, ненужные, опасные. «Любопытство» – лишь удобное объяснение. Ничего более!
– Здесь грустно и одиноко… – начал ключник.
– Я не закончил историю, – сказал Мартин. – Я даже её не начал. Это было вступлением.
Первый раз в жизни Мартину показалось, что в глазах ключника появилось раздражение.
– Тогда рассказывай.
– Жила-была во Вселенной раса, которую все остальные разумные звали ключниками, – начал Мартин. Его вдруг охватила ярость, направленная не на ключника и даже не на себя, оказавшегося вдруг неспособным оплатить дорогу. Чистая, ни к кому конкретно не обращённая ярость. – Было у этой расы хобби – летать по галактике на могучих чёрных звездолётах и на каждой попавшейся планете строить Станции гиперпространственной связи. И всего-то плата за пользование этими Станциями – любопытная история. Никак иначе не получалось у ключников себя развлечь. А на планете Земля жил-был мальчик, которого звали Мартин Дугин. И, как у каждого умного мальчика, была у него мечта – раскрыть все тайны галактики. Не больше и не меньше, так уж у людей заведено. И вот встретились однажды мудрые ключники и любопытный мальчик. Ключники, как водится, скучали. Мальчик, как положено, считал себя умнее всех во Вселенной. И он подумал: а любопытство ли движет ключниками? Ведь мы уже договорились, что никакого любопытства не бывает. Неужели ключники и впрямь надеются услышать что-то новое и важное? Значит, не в историях дело. Не в историях, а в людях, которые их рассказывают! Видно, есть в галактике какие-то тайны, важные и страшные, но недоступные ключникам. И те, кого ключники пропускают в иные миры, должны эти тайны раскрыть. И те, кого ключники не выпускают обратно, оказались близки к разгадке тайн. И вся их оставшаяся жизнь пройдёт теперь там, где они могут принести ключникам пользу!
Ключник закашлялся. Он кашлял достаточно долго, чтобы Мартин понял: мохнатое чешуйчатое существо закатывается от хохота, давится, пытается остановиться – и не может.
– Ты… ты развеял… мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
Мартин встал с кресла и пробормотал:
– Сработало. Вот и замечательно…
Ключник перестал смеяться. В чёрных глазах уже не было и тени раздражения.
– Десятки рас, сотни планет, тысячи гипотез. Говорят, что мы воруем души. Говорят, что мы используем путников как пищу. Говорят, что мы просто издеваемся. Но твоя версия свежа, благодарю. Ты развеял мою печаль.
– Имеют ли наши истории смысл для вас, не имеют ли смысла – вы никогда не говорите. И никогда не скажете, – пробормотал Мартин.
– Тебя снедает любопытство? – спросил ключник. – Но ведь любопытства вообще нет, ты так уверенно это рассказывал.
– Нет пустого любопытства, – отрезал Мартин. – Нет любопытства бесцельного. Если нам интересны ваши мотивы – значит, мы чувствуем фальшь. Недоговорённость. Опасность. Упущенную выгоду.
Ключник смолчал, и это дало Мартину ощущение лёгкого торжества. Но когда Мартин уже закрывал дверь, ключник снова зашёлся в приступе смеха, и это смазало все удовольствие от победы.
4))))))))))
– Очень интересно смотреть в чужие окна, – сказал Мартин. Ключник завозился, устраиваясь поудобнее. Налил себе новый стакан сока, бросил пару кубиков льда из термоса.
– Не заглядывать, – продолжил Мартин, – а именно смотреть. Люди привыкли считать, что их дом – их крепость. Люди не любят бесцеремонных гостей. Может быть, потому мы и вас недолюбливаем – явились без спросу, не позаботились спросить разрешение на то, что мы охотно бы разрешили… Но у каждой крепости есть свой флаг. И пусть наши флаги – лишь занавески в наших окнах. Все равно это флаги. Для прохожего, что поднимет глаза, проходя мимо по улице. Для живущих в доме напротив. Да пусть даже для извращенца, что сидит у своего окна, выставив бинокль между занавесками! Флагом может быть всё что угодно. Кружевная тюль и изящные шторы, стеклопакеты и жалюзи. Ёлочка, нарисованная на стекле зубной пастой перед Новым годом. Цветы в горшках или мягкая игрушка на подоконнике. Аквариум с рыбками или вазочка с засушенной розой. Даже грязные окна, за которыми оборванные обои и голая лампочка на шнуре, – тоже флаг. Пусть и белый флаг капитуляции перед жизнью… Мне нравятся города, в которых не боятся поднимать флаги. Обычно это чужие города… в России нас слишком долго отучали иметь своё знамя. А мне нравится, когда люди не боятся гордиться собой. Мне нравится приветствовать чужие флаги.
Он замолчал, переводя дыхание. И продолжил, глядя на ключника:
– Мне интересно, каким люди видят мой флаг. Иногда я ставлю на подоконник старую красивую лампу с матовым абажуром и включаю её на всю ночь. Просто так. Пусть кто-нибудь, проходя мимо, увидит свет и решит, что здесь читают хорошую книгу или бьются над упрямой теоремой, занимаются любовью или сидят над постелью больного ребёнка. Пусть подумают что угодно. Главное, чтобы никто не догадался, что у меня нет своего знамени.
Мартин замолчал, налил себе сок.
Ключник пошевелился в кресле, сонно пробормотал:
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
Мартин, вовсе не собиравшийся заканчивать историю так быстро, поперхнулся соком. Но постарался смущение скрыть, кивнул и сказал:
– Спасибо, ключник. Мне кажется, что меня ждёт долгий путь. Я не уверен, что он закончится на планете аранков.
– Флаги… замки… крепостные стены и глубокие рвы… – пробормотал ключник. – Вовсе не страшно, что флага ещё нет. Важнее, что ты его ищешь.
Мартин подождал немного, но ключник молчал. Он кивнул и направился к двери.
5)))))))))
– Жил-был человек…
– Мне всегда нравилось это начало, – одобрил его ключник и пододвинул ближе к Мартину чистый бокал и бутылку вина.
Мартин плеснул себе в бокал и повторил:
– Жил-был человек, а потом, как водится, умер. После этого оглядел себя и очень удивился. Тело лежало на кровати и потихоньку начинало разлагаться, а у него осталась только душа. Голенькая, насквозь прозрачная, так что сразу было видно что к чему. Человек расстроился – без тела стало как-то неприятно и неуютно. Все мысли, которые он думал, плавали в его душе, будто разноцветные рыбки. Все его воспоминания лежали на дне души – бери и рассматривай. Были среди этих воспоминаний красивые и хорошие, такие, что приятно взять в руки. Но были и такие, что человеку самому становилось страшно и противно. Он попытался вытрясти из души некрасивые воспоминания, но это никак не получалось. Тогда он постарался положить наверх те, что посимпатичнее, – как он первый раз в жизни влюбился, как он ухаживал за старой больной тётушкой, как плакал, когда у него умерла собачка, как радовался рассвету, который ему довелось увидеть в горах после долгой и страшной снежной бури.
И пошёл назначенной ему дорогой.
Бог мимолётно посмотрел на человека и ничего не сказал. Человек решил, что Бог второпях не заметил других воспоминаний: как он изменил своей любимой, как он радовался, когда тётушка умерла и ему досталась квартира, как спьяну пинал ластящуюся к нему собачку, как грыз в тёмной холодной палатке припрятанный шоколад, пока его голодные друзья спали, и многое, многое другое, о чём ему вовсе не хотелось вспоминать. Человек обрадовался и отправился в рай – поскольку Бог не закрыл перед ним двери.
Прошло какое-то время, трудно даже сказать какое, потому что там, куда попал человек, время шло совсем иначе, чем на Земле. И человек вернулся назад, к Богу. «Почему ты вернулся? – спросил Бог. – Ведь Я не закрывал перед тобой врата рая». «Господь, – сказал человек, – мне плохо в Твоём раю. Я боюсь сделать шаг – слишком мало хорошего в моей душе, и оно не может прикрыть дурное. Я боюсь, что всем видно, насколько я плох». «Чего же ты хочешь?» – спросил Бог, поскольку Он был творцом времени и имел его в достатке, чтобы ответить каждому. «Ты всемогущ и милосерден, – сказал человек. – Ты видел мою душу насквозь, но не остановил меня, когда я пытался скрыть свои грехи. Сжалься же надо мной, убери из моей души все плохое, что там есть!» «Я ждал совсем другой просьбы, – ответил Бог. – Но я сделаю так, как просишь ты».
И Бог взял из души человека все то, чего тот стыдился. Он вынул память о предательствах и изменах, трусости и подлости, лжи и клевете, алчности и лености. Но, забыв о ненависти, человек забыл и о любви, забыв о своих падениях – забыл о взлётах. Душа стояла перед Богом и была пуста – более пуста, чем в миг, когда человек появился на свет…
Мартин отпил вина.
Ключник пожал плечами и сказал:
– Здесь грустно и одиноко. Я слышал много таких историй, путник.
– Я не закончил, – ответил Мартин. – Душа стояла перед Богом и была пуста – более пуста, чем в миг, когда человек появился на свет. Но Бог был милосерден и вложил в душу обратно все, что её наполняло. И тогда человек снова спросил: «Что же мне делать, Господь? Если добро и зло были так слиты во мне, то куда же мне идти? Неужели – в ад?» «Возвращайся в рай, – ответил Творец, – ибо Я не создал ничего, кроме рая. Ад ты сам носишь с собой».
Мартин посмотрел на ключника.
Ключник помедлил, крутя бокал в руках. Потом сказал:
– Здесь грустно и одиноко.
– Я не закончил, – повторил Мартин. – «Возвращайся в рай, – ответил Творец, – ибо Я не создал ничего, кроме рая. Ад ты сам носишь с собой». И человек вернулся в рай, но прошло время, и снова предстал перед Богом. «Творец! – сказал человек.
– Мне плохо в Твоём раю. Ты всемогущ и милосерден. Сжалься же надо мной, прости мои грехи». «Я ждал совсем другой просьбы, – ответил Бог. – Но я сделаю так, как просишь ты».
И Бог простил человеку все, что тот совершил. И человек ушёл в рай. Но прошло время, и он снова вернулся к Богу. «Чего же ты хочешь теперь?» – спросил Бог. «Творец! – сказал человек. – Мне плохо в Твоём раю. Ты всемогущ и милосерден, Ты простил меня. Но я сам не могу себя простить. Помоги мне!» «Я ждал этой просьбы, – ответил Бог. – Но это тот камень, который Я не смогу поднять».
– Мне было бы интересно узнать, что случилось дальше, – заметил ключник.
– Мне тоже, – согласился Мартин. – Но это тот камень, который не поднять мне.
Ключник кивнул:
– Ты развеял мою грусть и одиночество, путник. Входи во Врата и продолжай свой путь.
– Спасибо. – Мартин допил вино и поднялся.
– Знакомство с жизненной философией аранков произвело на тебя определённое впечатление. – Ключник едва заметно улыбнулся.
Мартин пожал плечами:
– Да, конечно. Но я рад, что у них есть душа.
– А ты не хочешь для разнообразия рассмотреть ту версию, что души нет и у вас? – поинтересовался ключник.
Мартин покачал головой:
– Нет. Это очень унылая версия.
Ключник улыбнулся:
– Твоя вера содержит предание о допотопных временах, когда Сыны Божьи сходили с неба и брали в жёны человеческих женщин, рожавших от них. Оно смутило многих богословов, поскольку Сынами Божьими назывались лишь ангелы, но принято считать, что ангелы не имеют пола. И всё же любопытен вопрос, имело бы душу потомство людей и ангелов.
– Мне было бы интересно услышать твою версию, – осторожно сказал Мартин.
Ключник лишь улыбнулся.
– Кто-нибудь когда-нибудь услышит от вас хоть один ответ на вопрос? – воскликнул Мартин.
Ключник заулыбался ещё шире.